Крестный как напоминание (Михаил Победоносцев)
Когда раздается звонок и чей-то знакомый голос в трубке говорит: «Мы собрались покрестить нашу Машеньку (нашего Петьку) и хотели попросить тебя быть крестным…» — это всегда вызывает во мне самые противоречивые чувства. С одной стороны, когда тебя приглашают стать восприемником — это знак уважения: тебе поручают почетную и важную обязанность участвовать в новом рождении человека. С другой стороны, опыт показывает, что ты никогда не знаешь, что будет после совершения Таинства…
Коровин Петр Иванович (1857 – 1919) Крестины. 1896.
Потерянные крестники, растерянные крестные
За жизнь у меня накопилось немало крестников, и мысль о многих из них вызывает отнюдь не радость, а чувство вины. Подержать ребенка и прочесть за него Символ веры во время крещения легко и приятно. А что происходит потом — зависит от многих непредсказуемых вещей, а не только от инициативы крестного родителя. Слишком часто, по разным причинам, это событие не имеет продолжения.
Да, я знаю немало замечательных примеров настоящих крестных родителей. Я знал восприемницу, которая действительно казалась крестникам доброй феей из сказки: она неожиданно появляется в нужный момент и дарит чудесные подарки или разрешает трудности. Другая крестная в самом буквальном смысле заменила ребенку мать, когда тот остался сиротой. А одна моя знакомая обзавелась семьей из 90 (!) крестников, причем, по ее словам, она не только всех помнит, но и участвует в жизни каждого — хотя, конечно, для этого нужен особый дар и уйма свободного времени.
Однако мой скромный опыт говорит, что неудачных примеров тут куда больше, чем удачных. Слишком часто восприемничество оказывается формальным ритуалом, который ничего не значит ни для кого из участников — разве что беспокоит совесть крестного, если тот серьезно относится к своим обязанностям. Скажем, малознакомые люди не могли найти ни одного верующего, кроме тебя, когда для совершения Таинства им срочно понадобился восприемник, и ты, «одноразовый» крестный, после никогда не увидишь ни своего крестника, ни его родителей. Или знакомые пригласили тебя стать восприемником, но потом не только сами не водят ребенка в храм, но и не пускают его туда с крестным, говоря, что ребенок «вырастет и сам во всем разберется». Или, как часто бывает, крестник повзрослел — и сознательно отвергает Церковь или стихийно теряет всякий интерес к христианской жизни.
Это великие и прекрасные обязанности, но даже самый добросовестный крестный порой не знает, как их осуществлять на практике. Скажем, у него нет никаких прав вмешиваться в жизнь семьи, когда-то пригласившей его поучаствовать в Таинстве Крещения. И не всегда ясно, за что крестный отвечает, а за что — нет.
Поручитель, покровитель — что дальше?
Институт восприемников появился в Церкви достаточно рано, но изначально он выполнял несколько иные функции, чем сегодня, поскольку в первых веках к крещению приходили преимущественно взрослые люди, сознательно решившие вступить в Церковь. По свидетельству святого Ипполита Римского (конец II — начало III века), их приводил к епископу восприемник, или поручитель (греческое слово anadochos имеет и такой страшный для крестного смысл: «поручитель за должника»), который ручался за чистоту их жизни и серьезность намерений. Текст V-VI века «О церковной иерархии» ясно говорит, что такой поручитель воспринимал крещеного из купели. Трудно сказать, участвовал ли восприемник в жизни своего «крестника» после крещения.
В случае крещения младенца дело обстоит иным образом: тут важно не его прошлое, но его будущее. Естественно, роль поручителя могли исполнять верующие родители. «Сами родители приводили своих детей к епископу, и им, естественно, поручалось воспитание их детей. Мы имеем свидетельство Августина, что в его время родители воспринимали своих детей из купели» (Протопресвитер Николай Афанасьев. «Вступление в Церковь»). Однако в V веке, когда крещение детей стало повсеместным явлением, постепенно стал развиваться и соответствующий институт восприемничества (особую роль он играл в случае крещения сирот). Любопытно, что параллельно с этим появились представления о «духовном родстве» крестных и крестников, отраженные, например, в законе Юстиниана, запрещавшем брак между восприемником и его крестницей.
Естественно, во время крещения восприемник произносил исповедание веры за младенцев (как и за взрослых, лишенных речи). По-видимому, он тут выступал поручителем за то, что ребенок будет воспитываться в вере, хотя задача воспитания лежала на его родителях. К сожалению, мы не найдем в древних текстах ни четкого описания обязанностей восприемников, ни даже ясной формулировки, объясняющей смысл этой практики. «Православная богословская энциклопедия» (1900-1911) в статье, посвященной этому вопросу, содержит такой обобщающий вывод: «В качестве особого института восприемничество существует почти с первого христианского века, но вызвавшие его обстоятельства и причины не разъяснены отцами и учителями Церкви, и потому позднейшие исследователи решают данный вопрос довольно различно».
На протяжении большей части истории Церкви в крещении участвовал лишь один восприемник, но впоследствии появился обычай приглашать двоих крестных родителей — по образу обычной семьи. Любопытно, что на Руси этот обычай появился раньше, чем в Византии, в XIV веке, и греческие митрополиты какое-то время призывали наших соотечественников от него отказаться.
Несомненно, в традиционном обществе институт восприемников укреплял связи между людьми. Вспомним реплику грибоедовского Фамусова: «…А может в пятницу, а может и в субботу, // Я должен у вдовы, у докторши, крестить». Эти слова отражают еще один аспект восприемничества в нашем недавнем историческом прошлом. В крестные часто старались приглашать людей, социальный статус которых выше, чем у семьи крестника, — это давало возможность «породниться» с вышестоящими, и потому нередко крестник в их лице получал более обеспеченных и влиятельных покровителей. Так восприемничество служило своего рода социальной защитой.
Однако сегодня, когда слово «кумовство» чаще используется в негативном смысле, когда люди чаще меняют место жительства, а плюрализм лишает роль крестного определенного общепринятого содержания, подобные функции не работают. Может быть, сегодня восприемничество превратилось в мертвый и формальный институт, который следовало бы отменить?
Благоприятные условия для крестных
К счастью, мне знаком положительный опыт — конечно, специфический и частный, — опыт ситуации, в которой институт крестных работает, причем в значительной мере работает независимо от особых даров и талантов крестных родителей. Прежде всего, это «перекрестное» восприемничество в рамках одного прихода. Это значит, что на службах и других общих событиях крестные регулярно и естественным образом встречаются и с крестниками, и с их родителями и в той или иной степени живут общей жизнью, связанные узами, которые выходят за рамки обычной дружбы и симпатий. Кроме того, там все — а не только восприемники — действительно желают и стремятся жить в Церкви. И что, быть может, еще важнее для дееспособности института крестных: все более-менее разделяют общее представление о роли восприемника.
И тогда, если, скажем, сын задает маме вопрос: «А что делает Бог, когда в церкви нет службы?» — мама может ответить: «Лучше спроси у твоего крестного». Мама отвечает так не потому, что считает себя некомпетентной, но потому, что для ребенка полезнее поговорить об этом не с членом семьи. Это укрепляет связи ребенка с восприемником и способствует развитию отношений между «духовными родственниками».
Особенно наглядно ценность этих отношений, создающих более здоровый климат для жизни ребенка в Церкви, показывает первая исповедь. Часто можно наблюдать примеры от обратного, когда мать говорит сыну, собирающемуся пойти на исповедь: «И не забудь сказать батюшке, что ты толкнул сестренку, пролил молоко на папин ноутбук и нагрубил тете Наде». Тут что-то не так. В этом случае в голове у ребенка Десять заповедей могут смешиваться с правилами поведения за столом, а на жизнь веры ложится бремя педагогических устремлений родителей. У нас на приходе к первой исповеди семилетнего ребенка готовил кто-то из крестных. Так что мы, например, не только не давали дочери инструкций и не задавали лишних вопросов, но и вообще обрели привычку не совать нос в ее сокровенную жизнь с Богом. Я уверен, что это правильно с точки зрения психологии ребенка — и не только психологии.
Принимающий роды в новую жизнь
Таким образом, живой приход — идеальное место для «процветания» отношений между крестными и крестниками. Без этого условия все оказывается сложнее. Но в любом случае и в любых исторических условиях восприемничество сохраняет один вечный смысл: крестный напоминает о том, что крещение не только частное семейное событие.
Обычно крещенный в младенчестве человек не помнит, как его погружали в купель, — но, вырастая, он слышит рассказы взрослых об этом. Это история семьи, но не только. Там участвует крестный как представитель Церкви (даже если он кровный родственник), именно он первым принимает младенца в новую семью со множеством братьев и сестер. Именно через крестного младенец входит в иную сеть отношений, которая шире, чем родные, вне крови и родства. Даже если у крестного нет дара или возможности общаться с ребенком, эта функция никуда не девается: он принимает роды в новую жизнь. С ним событие крещения обретает свой верный смысл: не мама с папой рождают ребенка в новой семье Церкви. И присутствие крестного о том напоминает и свидетельствует.
С этой точки зрения, вздохнув с облегчением, я могу подумать о программе-минимум для крестного. Трезвое размышление позволяет понять, что я не могу отвечать за дальнейшую судьбу крестника — как бы я ни старался. Я также не смогу заменить родителей в религиозном воспитании ребенка — они для малыша всегда стократ важнее любого человека извне. Я могу только поддержать в этом родителей, если они того хотят. Вероятно, есть случаи, когда разумнее сразу отказаться от этой роли — если ты видишь, что это крещение «для здоровья» или ради «семейного торжества» и продолжения не предполагается.
Что я могу сделать, став крестным? Держать в памяти — особенно в молитве — моего крестника и, как могу, стараться присутствовать в его жизни: видеться, дарить подарки, писать открытки. Если можно делать больше (учить вере, водить в храм) — это прекрасно. Если нет — ожидать: вмешиваясь в жизнь ребенка против желания его родителей, я причиню ему реальный вред, разумнее подождать хотя бы подросткового возраста. Но я почти всегда могу скромно служить ребенку и его семье напоминанием о новом рождении.
Журнал «Нескучный сад» / Михаил Победоносцев
