Американский писатель Эдвард Фалко решил оспорить классическое утверждение, что нельзя в одну реку войти дважды. Он написал приквел к знаменитому роману Марио Пьюзо «Крестный отец». То есть вошел в ту же сюжетную реку, только выше по течению. Как сообщило издательство Grand Central, входящее в конгломерат Hachette Book Group, книга Фалко «Семья Корлеоне» выйдет в свет в июне 2012 года. Благословили проект наследники Пьюзо — сам мэтр мафиозного жанра умер в возрасте 78 лет в 1999 году.
До настоящего момента имя Эда Фалко было широко известно в узком кругу поклонников экспериментальной прозы — его перу принадлежат несколько романов, пьес и сборников коротких рассказов, которые удостаивались многочисленных литературных премий. Один из пионеров дигитального чтива живет в городке Блэксбург, штат Вирджиния, преподает литературу в Вирджинском политехническом университете. После сообщения о надвигающемся приквеле Интернет заполонили слухи о готовящейся экранизации. За подробностями корреспондент «Итогов» обратился к первоисточнику сенсации — писателю
Эду Фалко.
— Что вас так заинтересовало в «Крестном отце»?
— Тема моральной и духовной коррупции. Человек выстраивает для себя систему аргументов, оправдывающих свою вовлеченность в криминальную деятельность. И главный довод здесь такой: раз весь мир коррумпирован, никто не может запретить мне идти по этому пути. Меня давно занимают причины насилия и его последствия. В моем последнем романе «Святой Иоанн для пяти районов» я, в частности, говорю о мафии и о ее влиянии в сегодняшнем обществе.
— А не устарел ли в этой связи «Крестный отец», написанный более сорока лет назад? Ведь, судя по оценкам ФБР, албанские, испаноязычные и русскоязычные преступные группировки сегодня гораздо активнее и опаснее в Америке, чем семейные кланы коза ностра.
— Ну, конечно, есть некая динамика в накатах волн этнической преступности. Действие «Крестного отца» начинается в 30-е годы после отмены сухого закона в разгар Великой депрессии. Тогда происходил кровавый передел в криминальном мире. Итальянские мафиози вытесняли ирландских гангстеров со всех ключевых позиций подпольного бизнеса. Забавно, что выбитые из седла ирландцы дружно пошли служить в полицию и адвокатуру. Сегодня итальянские кланы уступили криминальное лидерство, но по-прежнему заметны. Кстати, в моей книге действие происходит в годы, когда мэром Нью-Йорка служил Фиорелло Ла Гуардиа. Он не в центре событий, а на заднем фоне, но его фигура важна, чтобы показать, что итальянские иммигранты добились успехов не только на криминальном поприще.
— Как вы угодили в этот литературный проект?
— Мне всегда нравились фильмы Копполы. А недавно захотелось попробовать силы в беллетристике для массовой публики. До этого я писал в основном интеллектуальную, сложную прозу. Но так случилось, что у меня общий агент с наследниками Пьюзо. Когда у них возникла идея приквела, я с радостью ухватился за эту возможность.
— И в чем суть ваших юридических договоренностей с семьей Пьюзо?
— По сути, они меня наняли, чтобы я написал приквел.
— И о какой сумме гонорара идет речь?
— Скажем так: она достаточна, чтобы меня заинтересовать (смеется).
— Вам довелось встречаться с Марио Пьюзо?
— Нет, к сожалению. При его жизни у меня и в мыслях не было, что я окажусь причастен к эпопее «Крестный отец».
— Десять лет назад вам предложили написать продолжение этой саги, но вы отказались. Почему?
— Да я же говорю, меня в то время беллетристика мало интересовала. Тем более что я заканчивал две свои книги и не хотел отвлекаться.
— Ваше место тогда занял Марк Вайнгартнер — ваш коллега, преподаватель литературы во Флоридском университете. Читали ли вы два его сиквела — «Возвращение Крестного отца» и «Месть Крестного отца»?
— Я читал «Возвращение Крестного отца», и мне понравилось. Задача Марка оказалась неизмеримо сложнее моей. Ведь в сиквелах уже нет в живых самых красочных персонажей драмы — Вито и Сонни. Без них поддерживать драйв очень сложно. Я, к сожалению, ничего другого у Вайнгартнера не читал, но знаю, что критики очень хвалят другие его вещи — в особенности роман «Горит извилистая река».
— В книге Пьюзо и во второй части фильма Копполы время от времени возникают флэш-бэки из юности Вито Корлеоне, которого играет Роберт Де Ниро. Вы в своем приквеле подстраиваетесь под уже существующую канву или конструируете все с чистого листа?
— Я поставил себе такую сверхзадачу: надо заполнить лакуны в книге Пьюзо, прочертить все линии, намеченные пунктиром. Основные события «Крестного отца» происходят на протяжении 40 лет, а мне нужно было описать 10—12 лет, предшествующих той эпохе. Тут в чем закавыка? С одной стороны, мой роман должен восприниматься как самостоятельное литературное произведение, а с другой — не противоречить книге Пьюзо.
— Как известно, Пьюзо не общался с мафией напрямую, а черпал информацию из вторичных источников. А вы?
— У меня тот же случай. Чтобы собрать нужные сведения, я штудировал книги, журнальные и газетные статьи, разговаривал с очевидцами. Я вырос в католической семье в районе Бруклина, населенном италоамериканцами, и мне хорошо знакома эта почва, на которой многие годы пышным цветом цвела мафия.
— Говорите по-итальянски?
— Нет. Знаю только ругательства (смеется). В 30-е годы иммигранты нередко говорили между собой по-итальянски, но главным языком общения был, конечно, английский.
— А правда ли, что ваша книга основана на непоставленном сценарии Пьюзо?
— Я бы по-другому выразился. Не основана, а вдохновлена так никогда и не поставленной 4-й серией «Крестного отца». Мне передали странички этого сценария, а также описание сцен, не вошедших в фильм «Крестный отец 3». И я от них отталкивался.
— Если не секрет, какова главная сюжетная линия приквела?
— Знаете, в чем одна из самых приятных особенностей приквела? Все семейство Вито Корлеоне еще в наличии! И сам патриарх еще жив, и Сонни с Фредо еще не убиты. Майкл еще подросток, Сонни всего 18 лет. И гангстеры все на местах — и Брази, и Тессио, и Клеменца. Но мне предстояло написать полноценный роман, так что необходимо было добавить несколько новых персонажей. Я ввел нескольких ирландцев. Одна из главных пружин моего романа — экспансия итальянцев, отвоевавших у ирландцев место под криминальным солнцем.
— Ваше писательское увлечение женскими характерами как-то проявилось в приквеле?
— Мир гангстеров 30-х годов — мужской мир. Но две героини мною выведены на первый план. Одна из них — Сандра, подруга Сонни. Другая — Кармелла Сопрано, жена Вито.
— Разве она Сопрано?
— Хм, я оговорился. Конечно, не Сопрано, а Корлеоне. Почему я оговорился?! (Смеется.) Простите...
— Видимо, из-за вашей племянницы Эди Фалко, которая играла одну из главных ролей в телесериале «Клан Сопрано». Кстати, я как раз собирался спросить: повлиял ли успех этого сериала на ваше решение взяться за приквел и какую роль в этом решении сыграла племянница?
— Я с Эди очень дружу. Пару раз она даже приглашала меня на съемочную площадку и премьеры сериала.
— Вы писали свой роман в расчете на экранизацию?
— Нет, сценарий не входил в заказ. Но, конечно, я это держал в голове. Старался уделять больше внимания визуальному аспекту описываемых событий. Хотя в романе 600 страниц, множество боковых подробностей и изгибов сюжета, для кино все должно быть упорядочено и сокращено. Конечно, буду рад, если снимут фильм, это всегда помогает продажам книг.
— Кого вы видите исполнителями главных ролей?
— Меня все время об этом спрашивают, но я плохо знаю новое поколение голливудских актеров.
— А кто вам нравится в трилогии Копполы?
— Все великолепны — и Аль Пачино, и Де Ниро, и Брандо, и Каан. Во многом успех пришел благодаря актерам и мастерству самого Копполы.
— И мелодиям Нино Рота...
— Ну да! Мне в шутку предлагали издать приквел так, чтобы ты открывал книгу и, как в музыкальных открытках, начинал звучать лейтмотив «Крестного отца».
— Давайте предположим, что проект экранизации приквела предложат самому Копполе. Можете спрогнозировать его реакцию?
— Пусть он сначала прочитает книгу. Я знаю, что ему предлагали экранизировать сиквелы, но они его не заинтересовали.
— Исследователь творчества Копполы Джин Филлипс пишет, что, прочитав роман Пьюзо, режиссер вначале был разочарован, посчитав его спекулятивной макулатурой. Но потом пересмотрел отношение и взялся за экранизацию.
— Знаете почему? Деньги! Коппола рассчитывал хорошо заработать. Да и для самого Пьюзо эта книга была чисто коммерческим проектом, ведь два предыдущих романа не принесли ему успеха. Так иногда бывает: намерения у автора весьма прагматичные и даже циничные, а результат выходит хороший. «Крестный отец» стал иконой, неотъемлемой частью американской культуры.
— Вы преподаете литературное мастерство в престижном университете. Помогает в творческом процессе? Может, обкатываете свои литературные идеи на студентах?
— Когда общаешься со студентами, начинаешь ощущать пульс жизни. Может быть, поэтому я поменял свои представления о беллетристике, которую раньше начисто игнорировал.
— Для многих Вирджинский политех ассоциируется с трагическим инцидентом 2007 года, когда студент-кореец устроил кровавую резню в кампусе, убив 32 человека. Вы его знали?
— Да, он был студентом моего класса по драматургии. Я теряю дар речи, когда мне задают этот вопрос. Ужасный, странный, необъяснимый инцидент. В Америке насилие приобрело характер эпидемии. Да и во всем мире людей продолжают убивать каждый день — жестоко и бессмысленно.
— Вы согласны с тем, что Голливуд и индустрия видеоигр несут хотя бы частичную ответственность за рост насилия в обществе?
— Не надо стрелять в гонца, приносящего плохие вести. Впрочем, в некоторых фильмах насилие избыточно и поднято на пьедестал. Считаю, что его не следует прославлять. С другой стороны, в каждом человеке живет тяга к насилию, а видеоигры и фильмы ее удовлетворяют в безопасной, компенсаторной форме. В общем, это сложная, многослойная тема.
— Но вы же не станете отрицать, что книга Пьюзо, и в особенности снятая с шедевральной мощью трилогия «Крестный отец», прославила итальянскую мафию, придала бандитам и убийцам романтический лоск?
— Не буду спорить. Скажу только, что в приквеле я постарался показать бесчеловечность и непривлекательность насилия. Но вообще я убежден, что искусство не должно впадать в дидактику и морализаторство. Это функция социальных институтов.
Нью-Йорк
